ОБ ИСКУССТВЕ
Сложные сплетения чувств могут быть вызваны исключительно предметами подлинного высокого искусства. Этим оно и определяется подсознательно индивидуумом, мнящим себя не сведущим. Человечеством уже зафиксировано определенное количество видов нашей деятельности, которые можно отнести к искусству и полемика по текущему поводу излишня. Прибавить что то на протяжении веков не очень удается, так как многие выявленные виды творческой деятельности всего лишь сопутствуют и даже мимикрируют под подлинное искусство. Впрочем это несложно отличить. Те виды деятельности, которые преследуют вполне определенные цели и не есть самодостаточными, не являются искусством, хотя с ним дружат. Такие глобальные отрасти как дизайн разного рода, фотография или кинематограф осуществляют вполне себе важные задачи, для комфортной жизнедеятельности человека, улучшая и обогащая среду обитания. Даже архитектура изначально имела совершенно определенную инженерную задачу, защиту от холода или диких животных, пока не превратилась в хранилище произведений как внутри, так и снаружи, обрастая стилями и смыслами, ярко показав возможность симбиоза разных видов искусства с наукой и около художественной деятельностью. Собственно искусство это такой себе генератор сложных чувств и мыслей возникающих в процессе просмотра или прослушивания произведения, которые зритель часто не может сам себе объяснить. Он нуждается в аннотации к этому объекту или в искусствоведе — знатоке. В конечном счете появляется необходимость в поиске знаний, или в получении дополнительного образования, если такое возможно. Однако, биология человека склоняет его к лени и зачастую, говорит за него, для удаления этой тупиковой ситуации, что он это «не понимает», или это «не для него». Этим заканчиваются путешествия в мир высокого искусства, хотя они никогда не проходят бесследно. И это совершенно нормально. Параллельно существуют вполне доходчивые виды около художественной шумной деятельности, которые абсолютно доступны и удобны для восприятия. Отличительная черта подлинного искусства - наличие информации, которая размыта в его более легковесных спутниках. Высокое искусство, видимо как и наука живут сами по себе, где то в футуристическом мире в несуществующем будущем. Искусство невозможно принять сразу, его приходиться осознавать довольно долго, с ходом времени, при том, что оно не устаревает. А параллельно вполне нормально довольствоваться творческим продуктом широкого потребления
ОБ ИСТОРИИ
Об истории человечества нужно знать один простой постулат, что это всего лишь последовательное документирование реальных значимых культурных событий и остальная полемика вокруг этого не что иное как спекуляция или подмена понятий в угоду необоснованным или фантомным государственным системам, для оправдания своего существования. История не является наукой в полном понимании, так как это всего лишь систематизированный набор информации определенного содержания, но на ее основе, зиждутся различные научные исследования. Всемирная история как доступная широкому потребителю область познания человеческого существования наиболее подвержена инсинуациям и вкраплениям извращенного толкования, это следует умело отделять, чтобы не изучать вместо исторических событий набор пропагандистских частушек присущих национальным или официальным переписям исторических событий. Надо полагать, что для вдумчиво изучающего историю индивида, не существует понятия сослагательное наклонение, которым часто бравируют, так как изучение истории как раз и нужно для того чтобы понимать как было бы в дальнейшем если бы события развернулись иначе. Это необходимо и для событий еще не грянувших, понимая что ход истории можно скорректировать верно трактуя человеческое прошлое и наоборот загнать на путь неразрешимых кризисов не точно истолковывая события прошедших столетий, уже приводивших к подобным тупикам.
О ТРАДИЦИИ
В то смутное время было много разговоров о неотъемлемости традиции в искусстве. С этим мнением нет смысла не соглашаться, но стоит дополнить. Очевидно что практически все художники следуют традиции даже не задумываясь об этом и только единицы способны осознать не только весомость среды в которой пребывают, но и ее косность. Не многие способны пойти вопреки сложившимся эстетическим моделям, и вознамериться стать родоначальником отдельного витка переосмысленной эстетики. Для этого нужно слишком многим рискнуть, прожить жизнь и возможно не узнать удалось ли воплотится своим не классифицированным замыслам за пределами традиции. Стоит ли овчина выделки? Стоит, в этом случае жизнь художника, впрочем как и вообще человека наполняется внутренним смыслом, который не исчезнет, так как это исследование значительнее срока жизни. Очевидно, что вырвавшись из традиционализма на свободу эстетика может кардинально поменяться, обогащая сферы нашего бытия и становясь настолько непохожа на устоявшиеся формы, что даже трудно понять, что их вообще роднит, кроме материалов исполнения. Однако этика в искусстве, видимо остается постоянной с момента появления этого необходимого явления. Неизменность этических принципов только все острее, и актуальнее затачивается знаковым мастером способным на такие колоссальные перемены в эстетике. Этот культурный сдвиг необходим для актуализации этических норм применимых к меняющемуся обществу.
ОБ УЧЕННЫХ Путем рассуждений, мы (я и мнимые ученики) пришли к выводу, что существует несколько типов художников - демиургов. Есть художники для толпы, но есть художники, для интеллектуальной публики, а еще есть художники, собственно для художников. Это самая малочисленная и высокая степень, которая недоступна пониманию большинства. Еще надо отметить, что художник принадлежащий к этой высокой гильдии, все же является ученным, просто в такой сфере которая не принадлежит к прикладным наукам, так же как и истинный ученный является творцом, только в той сфере науки, которая имеет определенную цель, например посчитать все звезды. Ученные люди иногда открывают то, что как искусство непонятно зачем и где собственно существует, и только со временем оказывается ясен предмет этой находки. Надо полагать, что ученные ничего не изобретают, а следуя умозаключениям и экспериментам открывают и классифицируют такие фантомы, которые просто еще не были известны человечеству. Трудно утверждать, например, что в природе не существует прямых линий, проведя таковую, творец ее открыл. Следовательно в природе существует все, что существует в воображении и благодаря невероятному симбиозу познания и жажды творения толкающего ученного в бездну неизведанного мы и имеем настоящий результат бытия, к стати абсолютно несовершенный и нуждающийся в постоянной коррекции и последующих открытиях.
Из вышесказанного следует весьма диковинный вывод, что ученный - демиург ничего не создает, а всего лишь открывает сущее, следовательно открытие и создание тожественны, значит и человек не был создан, а существовал вечно, но некогда просто был открыт. С течением времени он коррелируется недостающими величинами и видоизменяется, таким образом человек открыл вселенной сам себя.
ОБ ИЛЛЮСТРАЦИИ
Если серьезно задаться целью иллюстрирования рукописей, особенно сложных, то можно прийти к выводу, что все тексты состоят не только из описательных нагрузок, но и из собственной канвы, фактуры, остроты, которая ценна сама по себе. Тут не настолько важна смысловая фабула, насколько важен язык внутри звуковой поэтики, даже если его нелегко сразу осознать. Руководствуясь этим напутствием, вполне возможно проиллюстрировать, то что казалось бы совершенно невозможно переложить на визуальный язык, например тексты философского содержания или специализированные сочинения научного характера. Описательная сторона предмета, в конечном счете, всегда будут улавливаться скрупулезным читателем, а для данного подхода к иллюстрированию важно уловить дух слога, его внутреннюю структуру. Для этого необходимо не поверхностное прочтение, а пристальное и вдумчивое изучение материала с целью почерпнуть максимально созвучные авторскому слогу интонации.
ОБ ИЗОБРАЖЕНИЯХ
Изображения объектов в произведениях искусства условны. За нереалистичность изображаемых субстанций художники неизменно подвергнуты критике неосведомленной публикой. И немудрено. Совершенно не стоит обращать внимание на критику такого сорта, так как зритель зачастую невежественен и не способен разделять изображения богов с предметами своего вожделения. На этой почве происходит непонимание, так как обыватель не утруждает себя усилиями подумать, о том что изображаемый объект наделяется творцом божественными атрибутами, а не плотскими и не должен нравиться на уровне животных инстинктов. Необходимо помнить, что изображения богов или людей облаченных в неземную красоту совершенно отличны от картинок из глянцевых журналов. Божественная красота это скорее оружие нежели набор эротических сочленений. Шумерская богиня любви Иннана подразумевает у неискушенного зрителя сладострастное существо из определенного сорта литературы, однако это грозная богиня недоступная пониманию простого смертного, следовательно каковы могут быть ее изображения? Впрочем творец неосознанно желает обожествить изображаемый объект, или очеловечить высшую субстанцию. В результате этого симбиоза происходит появление так называемой иконы, не в религиозном, а в божественном смысле. Изображаемые лица совершенно лишены мимики, в фигурах отсутствует эротизм. Эти изображения наделены бесстрастностью и глубокой мифологичностью, не взирая на то, что бы они не делали. Созерцая подобные изображения, человек склонный к развитию, наталкивается на сложные размышления и приходит к не менее сложным выводам. Если это происходит, значит художник добился искомого результата.
Об АБСТРАКЦИИ
Этот пожилой человек пожалуй самый серьезный абстракционист на данный момент, он уже давно на этом скользком пути. Достаточно сложное направление - беспредметное искусство. Тут никого не обманешь. Однако в беспредметной живописи даже искушенный зритель теряется, часто не понимая, как это оценивать. На самом деле есть важный незыблемый критерий, это когда краска превращается в драгоценную субстанцию, там собственно кроме краски ничего больше и нет. А в предметной живописи свою некомпетентность можно завуалировать в фигуративность, или в сюжет. Хотя если мнимый художник и тут плохо подготовлен, то его недочеты и прорехи неизбежно всплывут на поверхность холста не взирая ни на какие ухищрения. Это суждение приведено для пояснения разницы в направлениях. Однако, нам представляется, что время абстракции безнадежно устаревает. Она успешно прожила все многолетие, двадцатого железного века. Думается этот путь исчерпал себя, огромным количеством совершенно одинаковых и пустопорожних визуальных проявлений. Одинокие оставшиеся последователи этого направления подводят итог, но следующее поколение художников, уже находится в поиске грядущего унифицированного пути. За время своего существования, беспредметное изобразительное искусство массовым таки стало, любой амбициозный индивид мог нарисовать три квадратика и зритель в прострации. Публика не может сказать хорошо это или плохо, а ведь стоит всего лишь применить критерий оценки указанный выше и все становится на свои места. Абстракция проникла в дизайн и очень даже там укоренилось, весьма повлияла на современную архитектуру, эстетику интерьеров, что и сделало двадцатый век таким каков он был. На угасание абстрактного видения мира повлияло кажущееся мнение многих, что и они так могут, что неизбежно привело к разжижению стиля. Истинность направления уходит. Наступает компьютерный мир, который не терпит похожих линий.
О ХУДОЖНИКЕ
Если нас спрашивают о сущности современного художника, то я склоняюсь к причудливому, футуристическому мнению. По внутренней структуре он должен быть высоким специалистом в этой области. Нам он видится абсолютно убедительным во всех доступных творческих проявлениях. Безусловно это не только, визуальные направления в искусстве, но и смелое участие в литературных, поэтических и музыкальных пробах. Современный художник как клапан, сдерживающий повседневное псевдокультурное давление, как фильтр в системах подвоха маскирующегося под творческие проявления. В противном случае, при отсутствии требуемых компонентов, невозможно будет бороться с человеческой косностью, мракобесием и провинциальностью культивирующих путь в мрачное средневековье. Другими словами, художник может и должен трудиться во всех этих сферах, в знак доказательства, что естественная среда окружающая нас вполне может не быть агрессивной.
Если с изложенной доктриной достигнуто внутреннее согласие, то теперь талант и разум должны контролировать наши руки, руки — клешни для управления могучей силой искусства. Теперь мы Творцы! Художники с большой буквы, с длинной кистью и с закрепленными крыльями на своем теле! Осталось только использовать кисть и надежно закрепленные крылья в соответствии с вышеупомянутыми идеями. Потом затягиваем злободневную песню, звеня предполагаемыми эксцентриками на мягкой губе. Еще приклеиваем гибкий шланг к своему копчику, чтобы предотвратить рост хвоста во избежание опасного процесса одичания и скатывания в пучину невежества, присущего хрупким душевным организациям. Выкрикиваем в противоположное отверстие с резьбой поэтическую подборку. Завершая чтение медленно привязываем страусинные перья к шлангу. Затем надеваем разноцветный нимб- шапочку на верхнюю часть головы и становимся в полный рост во внутренней части мастерской напротив холста. Творим придерживаясь вышеупомянутых постулатов!
О ФОТОГРАФИИ
Фотография не является искусством, лишь иногда попадает на эту территорию. За 150 лет своего существования фотография заняла свое исключительное место в около художественных процессах и с этим следует просто смириться. Фотоснимок делает то, что не может делать объект изобразительного искусства, это фиксировать настоящее. Художественная субстанция слишком растянута во времени в процессе создания, а значит уже не способна зафиксировать этот единственный миг «настоящего». Как известно, будущее еще не наступило, есть только прошлое, живущее в нашей памяти, а «настоящее», которое моментально превращается в прошлое, может зафиксировать фотоснимок. Впрочем это единственное что может фотография. Глядя на старые фотографии, у нас может возникнуть чувство ностальгии о прошедшем времени, так же подобные переживания связанные с этим, даже безысходность смертности. Однако этого никак не вызывает картина, будь то даже Ваш портрет в юные годы. Живопись заставляет задуматься совершенно о другом, никак не связанном с простыми чувствами. С картинами могут происходить всевозможные странные истории определенно недоступные фотоснимкам. Картины имеют свойства появятся в непредсказуемых местах, потом исчезать, служить поводом для идеологических раздоров и философских споров, ставиться за шкаф и через десятилетия снова появляться в интерьерах и действовать на другие поколения людей совершенно феноменально, их пытаются продавать, непременно ищут авторство и прочее. С фотографиями такого не происходит, фотографии не качуют по интерьерам, скорее по архивам. Во многих случаях достаются раз в год из кладовок протираются от пыли и попадают обратно. Только своевременно сделанные репортажные фотографии остаются в истории в качестве документального подтверждения разного рода событий. До появления этого способа фиксировать данность, этим были отягощены изобразительные виды искусства, теперь эта задача переложена на ту отрасль, которая максимально успешно это выполняет. Надо добавить, что процесс фотографирования принадлежит к совершенно технологическому виду передачи видимой действительности, собственно только с этой передачей и связан цепочкой технических составляющих. Иначе говоря фотография не может существовать без объекта фотографирования, в то время как изобразительное искусство вообще не нуждается в существовании бытия и живет параллельно, а может и вопреки, только иногда пересекаясь с обыденностью обмениваясь с ней разного рода формами, расставленными на своей территорий сообразно своим исключительным законам. Резюмируя вышесказанное, можно заключить, что это совершенно не родственные виды деятельности и имеющие в конечном счете абсолютно разные задачи. Хотя для неискушенного потребителя может казаться, что графические или живописные объекты должны перестать существовать, так как они похожи на неудачные фотографии.
О ПУСОТЕ
Если размышлять о глобальных величинах, такого рода как жизнь или смерть, то можно прийти к выводу, что эти казалось бы абсолютные субстанции полностью вмещают в себя все бытие. Говорящая жизнь и молчаливая смерть, вроде как больше ничего и не существует. Однако если присмотреться пристальней, то можно заметить, что это может не являться таковым. Жизнь в том виде, в котором мы ее понимаем, достаточно молчалива и кроме банальных бытовых руководств ничего особенно не выдает. И смерь не является совершенно немой, она вполне бывает красноречива, если ее научиться слышать. Эти субстанции переплетены между собой абсолютно и иногда создается впечатление, что открывающиеся для нас истины, это отголоски их давней продолжительной беседы. А вот действительно что немо по своей природе, так это некая неведомая «пустота», которая возможно в конечном счете все это и поглотит. Нам представляется, что там нет ничего, даже самого ничего там не существует, нет абсолютно никакого движения. И собственно природы в ней никакой нет, это «ничто» и есть та пугающая и непостижимая субстанция, являющаяся мерилом всему сущему и мертвому.
О ПРАЗДНИКАХ
Задавшись вопросом о необходимости праздновать, все что человечество ознаменовало как особые случаи и ежегодно и неустанно это отмечает, мы пришли к выводу, что сей процесс превратился в засорение разумного сознания и как следствие ограничение «вечностей» в которых индивид доподлинно пребывает, однажды появившись в этом мире. Пожалуй, как архивирующий знаменатель хода процессов, стоит оставить лишь новый год. И то отмечать его в день равноденствия, когда центр Солнца в своём видимом движении по эклиптике пересекает небесный экватор. Так же, имея склонность к размышлениям, человеку должно оставить место для празднования дней усопших. Именно дней смерти, и никак не рождения, ибо акт рождения субъекта процесс биологического свойства и ничего не сулит, а вот день смерти как раз означает, что эта рукопись завершена и готова быть предъявлена на суд общественности. Это как момент завершения произведения демиургом, в который творение начинает жить своей независимой жизнью, пере осмысливаясь и влияя на эпохи в разных ипостасьях и масштабах, либо заиливаясь как незначительный газетный очерк. Такого рода празднование подчеркивает безвременность жизни человека. Во всяком случае оно не заключает жизнь в рамки условностей определяемых количеством оборотов земли вокруг солнца, а предлагает иное измерение жизни — эпохальное. Наполнение человеческого бытия, в этом свете, определяется не количеством отрезков времени, а значимостью событий. Вооружившись примером Искандера Двурогого можно предположить, что некогда родившись, субъект собственно и явился нам эпохой, в которой потомки пребывают и по ныне. И совершенно не важна дата его рождения и сколько отрезков времени он просуществовал, важны идеи получившие развитие не взирая его смерть. Подводя итог, можно предположить, что отчистившись от скверны праздного времяпрепровождения в бестолковых и бесконечных отмечаниях всего что не попадья, человек таки обратит внимание на подлинную незыблемость самой сути своего пребывания в этой ячейке вечности через празднование необходимых для продолжения самой жизни моментов.
О ПОСТМОДЕРНИЗМЕ
Кажется в настоящее время вред такого явления как постмодернизм становится очевиден даже неискушенному обывателю. Поскольку его весьма пагубное влияние на сферы жизнедеятельности пытались классифицировать как часть искусства, люди глубоко бездарные, однако деятельные и подверженные такому пороку, как гордыня, то это им удалось. Не встречая сопротивления в утробе самого искусства и тем более приветствуясь в среде около художественной, этот порок распространился, как карцинома. Люди занятые своим творческим ремеслом, увлеченные искусством просто не замечают проникновения этой опасности, а разношерстная среда окружающая мир художника исповедующая леность, воспевающая безрассудство мастерства и автодидакции весьма восприимчива ко всяким бездарным выходкам. Однако это явление, на самом деле куда опаснее, для самой природы биологической жизни, чем для вечного искусства выдавливающего эти сегменты из своего чрева. Дело в том, что век машинизации породил огромное количество странно образованных бездельников, считающих, что не важны знания, традиция и вообще весь человеческий опыт, а имеет смысл только креативная идея и не важно какой скрытый посыл она несет. А несет она, будучи пустым пузырем, в основном плачевные результаты... От самого малого и безобидного зловонного запаха из вазы в которую помочились представив это как акт искусства, до совершенно несносного и опасного поведения постмодернистов случайно попавших в сферы отвечающие, за жизнедеятельность целых государств. Сейчас это явление перешло уже свой зенит славы, оно деградирует и множится, так как этот процесс в нем заложен и пока не ясно что сможет его остановить, чтобы предотвратить вымирание рода человеческого.
О ПОДРОЖАТЕЛЬСТВЕ
Следует упомянуть об одном явлении свойственном человеку, о подражательстве. В искусстве существует направление называемое реализм, а так же, доведенное до абсурда его производное - академизм. Возможно данное явление стоит назвать более точно - подражательство, так как этот термин точнее характеризует происходящее. Ключевой задачей этого течения является убедительная визуальная имитация объектов и событий через призму зрения широких слоев общества. В определенные исторические периоды подражательство становится преобладающим видом творчества, так как поощряется узким доминирующим сословием и рассчитано на популяризацию и обожествление его достижений. По состоянию этого явления можно наблюдать и классифицировать события происходящие в разных государственных устройствах. Однако необходимо учитывать важный нюанс, что значительный массив произведений искусства внешне напоминающий подражательство, таковым совершенно не является и при детальном изучении демонстрирует зрителю независимость своей эстетики от натуралистических тенденций.
О ПОДМЕНЕ ЦЕННОСТЕЙ
А глаз вообще ничего не видит, если уже рассуждать об фотографии. Видит мозг. Это все равно, что сказать, вот подзорная труба висит и созерцает. Тем более, что реальный мир мы вообще не видим, так как имеем зрение очень ограниченное и в определенном спектре. Бытие мы домысливаем и фотоаппарат никогда не будет помощником в этом деле. Жаба видит мир размытым, а собака черно-белым, кто-то видит только тепло. Живущие в темноте вообще не имеют глаз, но мир как то представляют. Еще можно добавить, что глаз проецирует изображение вниз головой и если бы не мозг, мы бы предполагали, что так и живем. А это скорей всего иллюзия. Если говорить серьезно об этом, то вообще нет предмета для разговора. Имя фотографам — легион, и они в основном, защищают свою несостоятельность, требуя присвоения фотографии, высшей степени в творчестве. Ничего удивительного, патологическое их большинство при этом являются на самом деле дилетантами и бездельниками. Чтобы завести фотографию в степень искусства, надо сильно поработать, очень сильно. Почему мы не можем найти музу изобразительному искусству? Потому, что ее и не было, так как живопись не считалась в почтенные раньшие времена видом искусства. Это назвалось ремеслом. В принципе так и есть до сих пор, если рассуждать по Гамбургскому счету. О фотографии вообще не может быть и речи, ни в каком смысле. Фотографы зарабатывают в основном фото сессиями, свадьбами и похоронами, это их место в суровой иерархии жизни, пусть довольствуются. И живопись тоже находится на грани, так как основное количество производимых объектов являются предметами ширпотреба нежели искусства. Я не ставлю это под сомнение. А ширпотреб стал возможен из за постмодернизма все время маячащего то тут, то там. Критерии размыты, происходит девальвация ценностей, каждый может заявить, что он маестро. Образование не нужно, как настаивают те у кого его недостаточно, мастерство не играет роли, опыт и прожитость тоже. Как бы важна только интересная идея и эпатаж, но вся эта чепуха и будет забыта очень быстро, потому что имеет временный характер. Те многие, кто этим руководствуется, не в состоянии захватить территорию искусства, слишком бездарны, но могут создавать параллельные сферы, которые пытаются приобщить к видам искусства, чтобы получить статус. Это как некая государственная реформа, когда чиновничество приравняли к дворянству, в итоге дворяне растворились в толпах служащих, результат известен. Крушение мировых порядков происходит и сейчас, получив такую казалось бы мелочь как постмодернизм. Человек не воспринимает, что жизнь просто пронизана нитями искусства во всех проявлениях и если оно тускнеет, то и бытовое мироустройство начинает разлагаться. Какие претензии к людям, которые выбирают себе в князья откровенного неуча? Человек просто не в состоянии увидеть алмаз, в скопившемся навозе. Это хороший пример, казалось бы мелкое и невзрачное направление в искусстве, называемое постмодернизм, пустило метастазы в социальные сферы жизни и вот мы имеем плачевный результат. Бездарь управляет государством, главное, что она креативная, а то что для этого необходимо иметь образование и опыт, то это архаизм и пережиток прошлого. И чтобы этого избежать, должно начать преобладать другое направление в искусстве и соответственно в жизни. Апогей постмодернизма проходит, брожение в массах красноречиво говорит нам об этом. Креативщики будут отстранены самой жизнью от скипетра первосвященников. Иначе конец этого мира неотвратим.
О СВОБОДЕ
Размышляя о сущности свободы невольно приходишь к выводу, что ее мнимостью как раз обладают особы рожденные в невольничьей среде. Возможно, для людей рожденных в собственном рабстве, одним из постулатов степени свободы является отсутствие желания ее поиска. Внутреннее комфортабельное состояние, устраивает их и соответственно это общество является свободным в своем понимании. У людей рожденных в относительно вольных обществах уже появляются проблемы с поиском смысла свободы. Возникают вопросы и соответственно запросы, в конечном счете наибольшая доступная степень свободы, для таких людей, упирается в правильное гражданство нейтральной и богатой страны, дающее возможность появляться в разное время в разных частях мира. Однако это не дает возможности пребывать в других вселенных, в прошлом и будущем. Свобода ли это? Пожалуй наиболее свободное существование дается людям упорствующим на ниве наук и искусств, однако они как раз могут этого не разделять, не чувствуя внутреннего уюта и находясь в постоянном поиске «скалы для свободных людей». Образы, звуки, открытия творцы приносят в свою обитель из путешествий в иных ойкуменах, недоступных не только рабам, но и их правителям. Такова неблагодарная природа свободы.
О СПАСЕНИИ
Если принять во внимание версию о происхождении человека путем возникновения сознания в процессе развития биомассы, то тогда можно предположить, что истинным богом для человека является его геном. То есть некий чудный геном с неведомой для нас природой, заставляет все биологическое естество действовать по его правилам. Если ранее созданный вид перестает отвечать его насущным требованиям, то сей бог покидает оболочку вида и переселяется в следующий вновь созданный модуль, как в другой транспорт. Возможно именно таким образом в предыдущих видах зародилось и укоренилось в нас, то что и есть мы - человеческое сознание, основанное на необходимости требований расширения сферы влияния генома. Другими словами бог-геном вынужденно создал человека таким каков он есть и пока еще нуждается в его существовании как в инструменте распространения своей сущности. Однако тут можно предположить, что наш процветающий вид, как раб этого неумолимого генома может перестать отвечать его божественным нуждам и превратится в ненужную, маргинальную брошенную на вымирание субстанцию. Человеческое тело слишком хрупкое чтобы решать задачи более весомые нежели грядущие цели поставленные богом, например переселение в другие космические пространства. Но тут процесс развития сознания похоже преподносит человеку неожиданное спасение. Это открытое и изучаемое нашим разумом виртуальное пространство. Если человеку удастся избавиться от своего тленного биологического тела в котором зародилось сознание и которое стало его же могильщиком, то нам следует искать способ передать теплящееся в гниющих биосистемах освобождающееся сознание виртуальным вселенным, таким образом еще и избавившись от ненавистного и грозного генома лишающего нас свободы воли. Не в ограниченном черной паволокой звездном небе над головой спасение нашего разума, а в создании бескрайних виртуальных миров, где все сущее привноситься только нашим сознанием. Там нет времени в том виде, в котором нам преподнес его божественный геном, а прошлое и будущее пребывает в настоящем и соответственно нет обозримого завершения дней.
О МУЗЫКЕ
Музыка возможно первое из видов искусств. Еще не человеческая особь ритмично постучала по камню, или нашла палочку с отверстием и подула туда. Произошел современный человек. Надо признать, что музыка, как и другие виды деятельности называемые искусством, с момента своего рождения, в симбиозе с человеческой сущностью начали создавать свой собственный божественный мир. Мир гармоний, совершенно отличный от звуков окружающей среды. Музыка не копирует природные звуки создаваемые химическими, физиологическими или геологическими процессами, музыка следует общим законам искусства, открывшимся в процессе развития морали и сопровождающимся философствованием. Это такой не научный способ познания вселенной. Впрочем музыка, в своей основе не отличается от визуальных видов искусства, они так же не подражают природе, а создают свою, не преследуя никакой цели, кроме мнимого познания мира. Иногда говорят, вот фотографирование, вершина изобразительного искусства! Тут необходимо расстроить оппонентов, фотография для живописи является всего лишь, как диктофон для музыки. Однако звукозапись пения птиц, или шума прибоя редко пытаются классифицировать как вид искусства, слишком очевидна разница, а фотография часто претендует на это звание, не являясь таковым. Эти виды творческой деятельности, могут только сделать точную копию произошедшего события и размножить ее преследуя совершенно иные цели. Собственно благодаря изобретению этих способов делать слепки времени, мы можем уже не боятся, что исполняемое музыкальное произведение канет в небытие безвозвратно. Естественно, что рядом с высокой музыкой, появились виды около музыкальный деятельности для широкого круга потребления, это нормальное и возможно необходимое явление. Для думающего слушателя существует абсолютно четкое внутреннее разделение для этих звуковых субстанций, имеющих свойство смешиваться между собой в сопредельных зонах, но не более того.
О ЧУДОВИЩЕ
Когда люди говорят о себе «Мы», они естественно выделяют себя из остальной земной биомассы в высшую разумную группу, совершенно не задумываясь о том, что Homo erectus состоит из колоний микроорганизмов откровенно властвующих над мнимым разумом человекообразных и ежесекундно пожирающих друг друга, таким образом обеспечивая себе короткий миг существования в качестве питающегося и одновременно поедаемого созвездия организмов, которые слишком малы для того, чтобы быть видимыми невооружённым глазом. Впрочем остальная биологическая масса находится в таком же положении не выделяя из себя человека, как особую ветвь эволюции. Собственно все существа на планете возникшие в результате биохимических процессов, скорее всего являются единым огромным биологическим существом, некогда возникшем в благоприятно сложившихся условиях. И этот организм — чудовище, которое само рождает все существующие свои члены и само же пожирает себя чтобы бессмысленно и мучительно выживать, так как за пределами самого себя ничего не существует кроме враждебной убивающей среды. Если это так, то мы живем в аду даже не осознавая этого. Это чудовище будет существовать до тех пор пока не потеряет способность себя поедать и в конечном счете просто исчезнет, как плесень на засыхающей персиковой косточке.
О ВРЕМЕНИ
Человек размышляющий о неотвратимости череды событий и эпох невольно приходят к мнению, что время не является вечной и постоянной субстанцией. Время не есть независимая организация, а всего лишь явление получившее начало вместе с освободившейся энергией от некоего немыслимого события, до которого времени как явления не существовало. Очевидно течение времени привязано к процессу трансформации субстрата называемого энергией. Видимо все проистекающее сущее бытие есть поражение времени вместе с богами, звездами и виртуальными мирами. С ходом времени все это неизменно сгорает в его стремлении исчерпать свой бег остановиться и исчезнуть. Время мертво по своей природе и безучастно к сопровождаемым событиям, и одновременно та питательная среда, в которой, как в реке зарождаются переплетаются и исчезают все мыслимые живые и неживые формы бытия. Существует ли что нибудь за пределами времени нам не дано постигнуть. Возможно жизнь в том виде в котором она нам понятна, после исчезновения времени может напоминать летаргический сон, жизнь в остановленном состоянии, даже без хода мысли. Жизнь ли это? Момент исчезновения времени неподвластен вмешательству известных нам стихий, равно как и богов, и пока он не наступил нам следует наделять свое существование смыслом.
О МАТЕМАТИКЕ
Математика в широком понимании этого открытия, в высших своих проявлениях, кажется нам сродни искусству, тоже в широком понимании этого вида познания. Очевидно, что высшая задача математики, иносказательно говоря, узнать имя Бога путем вычислений. Те же задачи превалируют и в видах искусства, только методы совершенно другие. Если математический метод выглядит абсолютно научным и однозначно влияет в итоге на качество нашей жизни, то методы искусства влияют скорее на среду нашего обитания. Однако это побочные эффекты, а высшая задача состоит именно в поиске некоего Божественного имени, узнав которое, если это возможно, жизнь может приобрести совершенно иные, доселе неведомые очертания и абсолютно другой невероятный смысл. Возможно отдельные люди приблизились к этому чудному открытию, получив в повседневной жизни клеймо отверженных, или неадекватно мыслящих, но из их невероятных познаний и кристаллизуется в конечном счете, представление о нашем неизученном бытии. Как нибудь некий человек узнает это божественное имя и возможно назовет его - этим человеком будет математик, не иначе. Люди живущие искусством не могут дать четкую формулировку этой исчезающей в пространстве субстанции, так как их методы познания расплывчаты, хотя некоторые из них возможно могли находиться невероятно близко к данной вершине осознавая ее могущество. Подводя итог, можно резюмировать, что прорыв в человеческом существовании, в своей основе, лег на плечи математических открытий, но в симбиозе с методами, которые культивирует подлинное искусство.
О ДВИЖЕНИИ И ВРЕМЕНИ
Пытаясь рассмотреть и понять движение как данность в контексте не только физическом, но и в бесконечном философском, возникают вполне очевидные доводы в пользу такого мнения, что движение, является неразрывным аналогом времени, в том виде в котором мы привыкли его понимать повседневно. Если движение и есть время, то зачем ему давать два названия? Логично оставить одно. Но что же такое то время, которое не является движением и в обычном смысле не существует, вернее оно совершенно иначе существует и означает совершенно другую данность. Возможно что эта версия времени есть всегда и она неизменна. Прошлое, настоящее и будущее, а также потусторонние формы времени находятся одновременно здесь и сейчас, как бы наслаиваясь сами на себя, как кольца дыма на стержень накладываются смешиваясь. То есть, то время о котором тут идет речь не тождественна движению, считаемым нами временем. Следовательно все дело просто в разделении этих терминов: движение и время, и соответственно в последующем правильном их измерении. Поскольку мы устроены так, что пребываем в постоянном движении, то его и следует измерять, замедлять или ускорять, а вот время измерить невозможно, поскольку оно являет из себя нечто другое, бесконечно одинаковое и независимое от движения. Если это так, то мы вправе не исчислять данность окружающую нас возрастными единицами, потому что это не соответствует неизменности времени и слишком прямолинейно. Вообще отпадает необходимость вести последовательный учет эпох, так как жизнь с этой точки зрения определяется как бесконечность и утверждение, что сейчас такой то век, становится нелепым, в виду того что одновременно возможно находиться и в средневековье, да и вообще в каком угодно периоде. Однако это движение заканчивается, даже будучи абсолютно безграничным из за износа составляющих элементов, но оно подлежит дальнейшему исследованию если мы желаем все же проникнуть, в те миры познания, которые нам кажутся совершенно невозможными для изучения.
ОБ ИЛЛЮЗИИ
Анализируя смысл высказывания о скоротечности времени, невольно приходишь к размышлению об иллюзорности этой субстанции. Вникая в глубь этого утверждения сталкиваешься с суждением, что все то что не происходило бы с нами, случается только здесь и сейчас, вне всякого временного промежутка. То о чем человеческая субстанция сейчас размышляет, происходит всегда и одновременно точно не ясно когда. Этот процесс мышления проистекает одномоментно в младенчестве и в почтенном возрасте, опровергая неизменную, постоянную и безответную мысль о скоротечности времени. Ведь думая сейчас о чем либо, человек не может сказать о чем он думал раньше, или о чем он будет думать потом, значит и в прошлом и в будущем у него была та же мысль, что и на данный момент, то есть то о чем он думает «сейчас» и есть всё сущее. И когда происходит это «сейчас» невозможно измерить. А такое явление как время необходимо было придумать и приложить к существующим обстоятельствам, как средство бытовой синхронизации, чтобы соблюдать последовательность. В сущности мы собственно даже не стареем, как принято полагать, а просто меняем приоритеты, как и вся декорация существующая вокруг нас. Мы как заводные механизмы включаемые неким наблюдателем, попадая в его обзор и выключаемые когда он теряет к нам интерес. Природа этого невероятного события выше нашего понимания. Собственно меняемся мы вместе со всей видимой декорацией, так же как и она, полагая что это действие времени, однако это всего лишь реалистичная, в нашем понимании иллюзия. На самом деле все происходит только здесь и только сейчас.
О СМЕРТИ
Существует две основных общепринятых классификации смерти. Первая наиболее очевидная, но довольно скучная, это когда при деградации и разрушении физического тела исчезает и индивидуальная человеческая сущность. Тут нечего добавить. Второй вид более оспариваемый мыслителями, по этому следует остановиться именно на нем. Дело в том, что в связи с прекращением функционирования биомассы и ее разложением индивидуальная субстанция не прекращает свое существование, а отделившись теперь пребывает автономно. Однако совершенно не ясно почему бытует мнение будто бестелесная мыслящая сущность сохраняет за собой возможность комуницировать с оставленным миром, так как органы чувств утеряны с биологическим телом. Следовательно у независимой индивидуальной сущности остается только одна функция — мыслить, без возможности передавать свои размышления в потерянный физический мир. Получается, что суть этой вещи направленна исключительно в глубину себя на обозримую вечность и горе тому, кто за время присутствия в биологических пределах не научился думать, обрекая себя на неизмеримую скуку после исхода из разрушенного тела. Это наталкивает на мысль, что небытие до рождения и после смерти не тождественны, для данного индивидуума, так как после появления на свет сущность зарождающаяся в физическом теле начинает приобретать опыт и осваивать мыслительный процесс, опираясь на органы чувств и длится это действие практически до самого разрыва с телесной бренной массой. То чему научилась, субстанция за этот стремительный всплеск, называемый земной жизнью, останется с ней навсегда после отрыва от тела, трактуемого как смерть. С потерей всех органов чувств и обратной связью с тем измерением, останется только размышлять над полученным опытом, создавая химерные воображаемые миры и дожидаться непредсказуемого контакта с утерянным миром.
Нивкин
Микола Сологуб:
«Мої малюнки виявилися передчуттям цієї тотальної війни»
Історія київського художника, який своєю творчістю допомагав реабілітації поранених українських воїнів, а нині активно займається волонтерством на підтримку армії та тимчасових переселенців.
Для мене війна почалася з 2014 року, хоча я мешкаю в Києві. Я став волонтером, аби допомогти реабілітації українських воїнів, бо вже тоді, коли війна тільки розгорілася на Сході країни, було багато наших поранених хлопців.
Моє волонтерство почалося з того, що мені запропонували малювати поранених бійців у столичному шпиталі. Це і є частиною їхньої реабілітації. Я спершу не знав цього, не розумів, для чого це треба і що це дає. Але потім командир батальйону з Дніпра пояснив, що для постраждалого робота з художником –– чудова терапія, яка має велике значення. Вона допомагає людям повертатися до нормального життя. Я пішов до шпиталю, почав малювати портрети бійців і переконався: це для них справді дуже потрібно.
Якось я прийшов в історичний музей, де зібралися бійці, які після реабілітації вже могли ходити. Там також було багато художників, ми влаштували пленер. Так вийшло що й потоваришував із деякими військовими. На жаль, згодом де хто з тих, кого я малював, загинув… Їх уже немає, а їхні портрети залишилися.
Потім я зробив ще одну важливу річ. Справа в тому, що я чимало років по всьому світу збирав бібліотеку альбомів по мистецтву. Працюючи з пораненими, зрозумів, що для їхньої психологічної реабілітації, коли з ними займатися арт терапією, така бібліотека просто необхідна. Тож із легким серцем передав свої книжки «Творчій криївці», що опікувалася цією справою. Альбоми виявилися дуже помічними, бо ж працювати з книжками значно легше й приємніше, ніж шукати потрібні репродукції в інтернеті. Тож військові малювали, а я, при можливості, допомагав їм.
Там я також познайомився з дуже цікавими людьми. Як відомо, добровольцями захищати Україну пішло багато чоловіків усіх можливих спеціальностей. Чимало серед них інтелігенції, науковців, творчих особистостей. Наприклад, художник Сергій Захаров. Він родом із Донецька. Коли там почалася ця історія з «днр», він малював проросійських бойовиків — от тільки не так, як ми в реабілітаційному центрі, а їхні карикатури. І мав сміливість виставляти їх прямо на вулиці, розуміючи, як він ризикує. Так, потім його впіймали й катували, але він вижив, живе у Києві. І не він один такий був там.
Мене часом дуже вражали й дивували ці хлопці з Донецька. Коли вони потрапили до Києва, то заговорили українською. Запитував їх: як же так, ви ж із Донецька — і українською розмовляєте? Вони казали, що я не зрозумію, бо це — їхній свідомий вибір. А я говорив тоді переважно російською… На українську перейшов саме завдяки ось таким «донецьким». І зараз розмовляю своєю рідною мовою.
24 лютого 2022 року у мене все сталося, як у всіх. Приблизно о п’ятій ранку почув дивні звуки. Я був вже одягнений, тому що мав передчуття. Та невдовзі — дзвінок у двері. Сусідка кричить: «Бігом у підвал !»
Для мене початок повномасштабної війни не став несподіванкою. Напередодні з Німеччини мені зателефонував приятель — дипломат, і дуже обережно порадив, щоб я із сім’єю за можливості кудись виїхав. Але нам немає куди їхати взимку… Також чоловік сусідки, офіцер, упродовж останнього тижня ходив дуже засмучений, а при зустрічі зі мною показав, де лежать його документи і попередив, щоб я, якщо буде небезпека, сховав їх подалі чи взагалі їх знищив. Тож усвідомлення того, що все йде до великої війни, було.
Отже, 24 лютого. Ми всі діяли дуже злагоджено та без паніки.
У підвалі мого будинку –– майстерня, де я займався живописом. Це велике старе приміщення, яке колись перебувало в жалюгідному стані, але кілька років тому я зробив із нього більш-менш нормальне помешкання — облаштував і для праці, і частково для проживання. Майстерня була заповнена матеріалами, картинами та скульптурами. Усе це довелося прибрати якомога ближче до стін, щоб там могли перебувати люди. Дуже скоро усі мої найближчі сусіди і просто кияни з дітьми, собаками, котами, речами заповнили мою майстерню. Людей стало дуже багато, тож розташовувалися, хто як міг.
Кожен із нас у цій критичній ситуації намагався бути чимось корисним. Усі само організувалися. Хтось –– вочевидь колишній військовий –– зголосився чергувати вночі біля дому з рушницею й у відповідній формі. Він провів із присутніми дуже важливий інструктаж на різні надзвичайні випадки і пішов кружляти довкола будинку. Інші –– добували продукти, воду. Паніки не було, але було дуже напружено й нервово. Що, власне, й не дивно.
Перші дні були тяжкими: обстріли, бомбардування, небезпека відкритих бойових дій, страх потрапити в окупацію… Бомбили Київ тоді практично постійно; час від часу вмикалася сирена й усі після коротких вилазок назовні та перекурів бігли вниз. Іноді ворожі снаряди вибухали зовсім поруч, прилітало по військових частинах… Найбільше ми боялися потрапити до рук окупантів. Особливо ті з нас, хто вже твердо знав, що ми маємо справу з нелюдами. Мені про це теж було відомо особисто. Колись я служив у радянській армії у східному Сибіру, тож знаю, що росіяни з’їдять усіх собак, а також зґвалтують усіх, кого зможуть. Потім так воно і сталося –– на тих територіях, які вони захопили.
У нашому «бомбосховищі» була одна, але велика проблема: відсутність туалету. Це створювало величезні додаткові незручності для всіх, але згодом ми знайшли компромісне рішення й зуміли залагодити цей «гігієнічний момент».
Із часом усе гострішим ставало головне питання: як бути далі? Дні в цьому укритті тягнулися незвично довго, умови перебування не налаштовували на тривале спільне життя великої групи. Невдовзі частина людей евакуювалася з рідними за місто. Серед тих хто залишився, утворилася група чоловіків, які у минулому служили в армії або просто були фізично міцними. Вони об’єдналися в колектив, готовий у будь-який момент прийняти будь-який виклик… Моя присутність там стала необов’язковою, та я за спільною згодою полишив майстерню. Ще мають місце де які вади із здоров’ям — кілька років тому знайшли рак і вирізали одну нирку, і ця обставина створює мені певні незручності та труднощі в житті. Перебрався в передмістя, де в невеликому селищі в лісі в мене є скромний літній будиночок. До речі, там мене вже чекали ті, кому потрібна була допомога.
До селища ми з дружиною змогли дістатися не без випробувань, які почалися відразу, щойно виїхали. На набережній у Київі точився бій, тому що російські нацисти спробували прорватися в місто; здається, то були ДРГ, які мали намір знищити міст. Але нам удалося там проїхати, та невдовзі наша автівка застрягла у величезному заторі… Лише увечері ми дісталися хати, проїхавши за такий довгий час усього п’ятдесят кілометрів.
У нашому невеличкому дачному містечку моя присутність стала дуже доречною. Люди, які тут перебували, організували свою, допоміжну, оборону, підпорядковану більшим населеним пунктам, і я долучився до неї. Нашим завданням було чергувати, видивлятися чужих людей, дрони, і взагалі — помічати все нетипове. Хто вмів більш-менш користуватися зброєю, отримав її. Жінки плели захисні сітки. Чоловіки заклали електричну мережу та все найбільш цінне мішками з піском і взялися виготовляти «коктейлі молотова».
А ще ми час від часу збирали речі та гроші для нових біженців, що прибували до нас із місць, які окупанти вже жорстко атакували. Серед приїжджих я зустрів знайомого з Мощуна; у нього була прострелена нога. Він розповів, що вийшов на балкон покурити й одразу отримав кулю від рашистів, які саме заходили в його село.
Наші нічні дозори були вельми неспокійними; ми мали дуже пильнувати й дивитися в чотири ока, аби без причини не турбувати тер оборону, яка й так була більш ніж зайнята. Неподалік від нас –– ТЕЦ, і саме вона, як з’ясувалося, була ціллю для ДРГ та ворожих обстрілів. Одного разу до нас приїхали з тер оборони й «запропонували» всім розійтися по домівках і декілька днів узагалі не виходити на вулицю, тому що з’явилася велика ДРГ і для її ліквідації прибув спецпідрозділ…
Попри зайнятість, я не полишав свою творчу роботу навіть у той час. Малював у проміжках між нічними чергуваннями. Власне, малювати не було особливо чого, от і зображав, як кажуть, миттєвості прифронтового тилу: нічні дозори, плетіння сіток, вибухи від ракет, які цілили в ТЕЦ, застави (звісно, так, щоб не можна було зрозуміти, де саме вони стоять). Малював я спершу на старому планшеті, що був у хатинці, потім знайшов папір і різнокольорову крейду. Згодом надибав ще й старі малярні фарби та фанеру. Оскільки зв’язок час від часу проривався, то викладав малюнки в інтернеті.
Удома, в Києві, залишилися мої батьки, які теж мають слабке здоров’я. За ними доглядали люди, що перебували в майстерні-«бомбосховищі». Там усе було під контролем, їжу їм приносили, а всі платежі ми робили через інтернет. Потім, коли рашистів вибили з-під Києва, ми змогли їздити додому, щоб купувати стареньким ліки.
Поступово селище порожніло, чимало людей евакуювалися. Сховище в моїй київській майстерні теж спорожніло, хоча в тих, хто бажав ним скористатися, така змога була. Люди потрошку стали оговтуватися від першого шоку, багато хто шукав можливості відправити свої сім’ї за кордон чи в інші, безпечніші, місця –– щоб не опинитися в окупації. Всі, хто був свідомий і здоровий, пішли у військо.
Я залишився в селищі –– заготовляти дрова на наступну зиму, яка могла стати для нас катастрофічно важкою. Без тепла неможливо вижити, це мені відомо із власного досвіду проживання в Сибіру.
Щось малював на тому, що мав під руками. Мене знайшов один мій співучень, Саша Лихошерст із Горенки, що під Києвом, — із селища, де були тяжкі бої. Коли русня прийшла брати Київ «за два дні», він перебував у територіальній обороні. З того, що він розповідав, уже багато відомо загалу, але мене найбільше вразило те, що всі домашні тварини в їхньому селищі були контужені й частково посивіли, а дикі свині почали приходити до людей, шукати захисту. Саша –– художник, але тоді він не міг малювати, тож надіслав певну кількість матеріалів мені –– аби я мав над чим працювати. Я взявся, звісно, тому що в нас було спокійніше, до нас русня не дійшла. Так і назвав ту серію малюнків –– «Лихошерст». Ці малюнки не є ілюстративними, вони скоріш за все міфологічні. Я зобразив палаючу Горенку, Лихошерста і його сина, які захищають селище, а також тих бідних контужених тварин. Малюнки ці поки що в мене. Якщо буде нагода, я їх виставлю. А гроші за ті мої картини, які нині продаються, в основному йдуть на потреби українського війська.
Паралельно так сталося, що я очолив інформаційну групу у фейсбуці «Альбатрос-радіо», зареєстровану в башкирському місті Уфа. Мені це запропонував один старий дисидент, Алекс Панн, який там мешкає. Це радіо він створив ще у Воркуті, для політичних в’язнів, але тепер через слабке здоров’я він не може адмініструвати цю групу. Я мав писати про те, що відбувається в Україні. Група зараз зорієнтована на інформаційне та філософське висвітлення цієї війни. Спочатку ми думали, що цільовою аудиторією будуть росіяни, аби вони мали альтернативну інформацію про те, що насправді коїться в Україні і що творить росія. Швидко стало зрозуміло: це не має жодного сенсу — рівень їхньої зазомбованості дуже високий, по суті, непробивний. Тож платформа стала таким собі міжнародним майданчиком для висловлень людей із різних держав про вже глобальну війну. Я взявся за цю роботу і продовжую її й нині. Це відкрита платформа, долучитися до неї може будь-хто, готовий знати правду та йти на діалог.
Не так давно деякі мої роботи побачили в інтернеті знайомі люди і запропонували мені зустрітися з Володимиром Балухом. Це відомий волонтер, колишній в’язень кремля. У вересні 2019 року він повернувся за обміном із російської в’язниці, де упродовж майже трьох років зносив знущання, довго голодував. Його заарештували в Криму за український прапор, який він постійно, демонстративно вивішував на даху свого будинку. Так-от, одна моя робота виявилася схожою на сюжет із його перебування в полоні на півночі росії. Володимир приїхав до моєї майстерні, ми познайомилися і затоваришували. Він запропонував мені участь у кримській платформі –– як художнику, а там я познайомився з Тарасом Компаніченком — талановитим співаком, бандуристом, волонтером, який нині служить у війську. Я дуже радий цьому знайомству. Володя Балух привіз мені з передової український прапор, а також шеврони. Їх я від його імені віддав знайомим мені солдатам, а прапор забрав у селище і ми урочисто його встановили для місцевої громади –– разом із Володимиром Балухом та Василем Живосилом, теж воїном та відомим співаком.
Паралельно з цим ми весь час волонтеримо: збираємо все, що можемо зібрати, й віддаємо тим, кому це потрібно. Зрозуміло, що солдатам і біженцям. Оргтехніка, одяг, гроші...
Волонтерю і як художник. Нещодавно допоміг із оформленням своїми малюнками кількох видань –– книжки оповідань про війну «Скорбота і безумство» Олега Костюка, воїна та захисника, а також антології антивоєнної поезії за 2022 рік.
Цього всього, звісно, недостатньо, але…
Насамкінець хочу сказати таке. Війна, яка взимку 2022-го стала повномасштабною, витала у повітрі –– бо, власне, вона йшла вже багато років. Але уявити її в такій фазі –– тотальної агресії –– було складно. Проте всі мої знайомі передбачали ці події, аналізуючи новини. А я відчував її власними роботами –– бо дуже давно малюю цю війну. Усі намальовані мною люди, воїни, черепи, полонені виявилися передчуттям…